Чаще всего идею бессмертия отвергают, ссылаясь на очевидную связь между сознанием индивида и работой его мозга. Сознание - говорят нам, существует лишь тогда, когда мозг находится в нормальном рабочем состоянии: не поврежден, не одурманен наркотиками и т.п. Функциональное выключение мозга (например, путем гипотермии) - приводит к обратимому "выключению" сознания. Следовательно, делают вывод, разрушение мозга повлечет за собой необратимое выключение сознание, т.е. смерть души, ее полное небытие.

Для того чтобы дать оценку этому умозаключению, необходимо в самом общем плане рассмотреть отношение между мозгом и сознанием. Проблема "мозг и сознание" (психофизическая проблема), безусловно, далека от своего окончательного разрешения. Но, тем не менее, можно привести ряд аргументов которые ставят под сомнение однозначную зависимость существования сознания от сохранности мозга. Наиболее популярная версия решения психофизической проблемы, функционализм, гласит: сознание есть функция мозга. Это утверждение по меньшей мере философски невразумительно, поскольку функция мозга - это нервные процессы, имеющие физическую и химическую природу, а отнюдь не ощущения, образы, смыслы, эмоции, что составляет содержание жизни нашей души. Вполне очевидно, что нет никакой логической связи между нервными процессами и субъективными психическими явлениями. Те же самые нервные процессы могли бы протекать (и нередко действительно протекают) не сопровождаясь какими-либо субъективными феноменами. Например, в состоянии наркоза кора головного мозга функционирует вполне нормально, обрабатывает сенсорные сигналы, но, как показывает анализ вызванных потенциалов, ни никакие ощущения, при этом не возникают. Чисто логически, высказывание: "сознание - это функция мозга" - не корректно, поскольку отождествляет очевидно различные вещи: физиологические процессы и субъективные психические феномены, т.е., по сути аналогично высказываниям типа "стол - это стул" или "рубашка - это брюки". Такое отождествление, конечно, в принципе, возможно (ведь мы вполне оправданно говорим: свет - это электромагнитная волна), но требует тщательного разъяснения: в каком именно смысле разные вещи (сознание и физиологические процессы в мозге) есть одно и то же. Как мы покажем ниже, функционалистское решение психофизической проблемы философски не состоятельно - поскольку опровергается мысленными экспериментами. Пока же заметим, что есть серьезные основания сомневаться, что даже чисто функционально мозг способен обеспечить те формы деятельности, которые мы обычно приписываем человеческому сознанию. Современное понимание деятельности мозга во многом продиктовано "компьютерной метафорой" - мозг уподобляется компьютеру (сетевой компьютер), сознание же – функции этого компьютер. Программирование этого "компьютера" осуществляет культура через различные социальные институты.

Еще в конце 40 - х годов прошлого века Маккаллок и Питс математически строго доказали, что из нейроноподобных элементов можно построить сеть, способную осуществить любое алгоритмизируемое вычисление. Иными словами, было показано, что, по крайней мере, потенциально, мозг является универсальным компьютером, способным вычислить (в соответствии с тезисом Черча) все, что вычислимо в интуитивном смысле (в частности, вычислимо с помощью машины Тьюринга). С другой стороны, функцию любой нервной сети можно (как показывает практика) имитировать с помощью соответствующей компьютерной программы. Это означает, что мозг по своим функциональным возможностям тождественен машине Тьюринга и может быть оценен только по количественным параметрам: объему памяти и быстродействию (т.к. все универсальные компьютеры потенциально обладают одинаковыми возможностями - решают один и тот же класс проблем, известный как класс алгоритмически разрешимых проблем). Т.е. мозг, в силу своего устройства, способен вычислять любые алгоритмически вычислимые функции, если ему на это хватит объема памяти и быстродействия. В таком случае вполне законно сравнение мозга с обычным компьютером. Однако, это сравнение явно не в пользу мозга.

Может ли мозг человека, работать также быстро и обладать такой же объемной памятью как современные суперкомпьютеры? Или, иными словами, будет ли эффективно работать компьютер, построенный из элементов, подобных нейронам?

Нервная клетка имеет два состояния, характеризующиеся разным электрическим потенциалом: возбуждение и покой. Это аналог выбора ДА - НЕТ в ячейке записи компьютера. Потенциал клетки в состоянии возбуждения и покоя отличается на величину порядка 100 милливольт, что может с успехом быть использовано для записи и передачи информации. Что же касается быстродействия, то мозг явно уступает даже самому простому персональному компьютеру. Типичное время изменения потенциала в нервной клетке составляет одну миллисекунду. Это непомерно много с компьютерной точки зрения. Передача информации по нервным путям с учетом задержки на 1 миллисекунду в каждой клетке приводит к скорости передачи информации не более 100 - 120 м/сек. (~360 км/час). В компьютере же сигнал распространяется практически с максимальной возможной скоростью - скоростью света (т.е. ~3000000 км/сек). Т.е. мозг работает примерно в 1000000 раз медленнее любого компьютера.

Возможности компьютера определяются в первую очередь быстродействием его процессора и объемом оперативной памяти. Величина этого быстродействия характеризуется тактовой частотой, которая приблизительно есть частота изменения потенциала в каждом элементе твердотельной схемы компьютера. Тактовая частота задается специальными часами, встроенными в компьютер. В настоящее время эта частота для промышленных образцов Pentium достигает 3000 мегагерц. Для сравнения отметим, что если бы компьютер был сделан из живой клеточной ткани, то с учетом времени задержки сигнала при синаптической передаче от клетки к клетке (порядка одной миллисекунды), ограниченной скорости передаче сигнала в нервном волокне (которая колеблется в пределах 1 - 140 м/с), большой длительности потенциала действия (1,5 мсек) и времени рефрактерности нейрона, (0, 5 мсек) - тактовая частота такого компьютера не могла бы превышать 1 килогерц. Разница в пять с лишним порядков. Реально же частота разрядов нейронов колеблется в широких пределах (от десятков до тысячи импульсов в секунду), но в среднем составляет примерно 100 гц. Но это относится не ко всем нейронам. Так, большинство нейронов промежуточного мозга и коры больших полушарий после очередного разряда импульсов во время протекания рефракторной фазы неактивны в течение примерно 100 мсек. Следовательно, наиболее удобным ритмом их спонтанной активности может быть ритм около 10 разрядов в 1 сек., который и является одним из факторов, определяющих частоту электрических колебаний на поверхности мозга в состоянии покоя. Т.е. мозг работает даже на порядок медленнее, чем это теоретически возможно.

Установлено, что достаточно сложные когнитивные задачи (распознавание образов и т.п.) могут решаться за 120 - 450 мсек. За это время сигнал в центральной нервной системе успевает переключиться с одного нейрона на другой не более 100 - 300 раз. Этого явно недостаточно для сколько-нибудь сложной обработки информации. Это низкое быстродействие нейронов, как обычно полагают, компенсируется их большим общим числом. Т. е., иными словами, высокая производительность достигается за счет существенного распараллеливания вычислений. Мозг состоит примерно из 100 миллиардов нейронов (из них около 14*10^9 приходится на кору больших полушарий). Каждый нейрон имеет в среднем около 5 тысяч синапсов и может посылать сигнал примерно 10 тысячам других нейронов. Частота разрядов нервных клеток, как уже говорилось, в среднем составляет около 100 гц. Если предположить, что каждый сигнал содержит 5 бит, то общая производительность мозга составляет 10^17 ops. Но, учитывая избыточность мозга (в частности, учитывая тот факт, что функциональной единицей мозга являются, видимо, не отдельные нейроны, а их ассоциации - т.н. «колонки») эту величину можно уменьшить примерно на три порядка (10^14). (Что уже вполне сравнимо с производительностью современных суперкомпьютеров ~ 10^12 опс). Так что с этой точки зрения вычислительная мощность мозга в целом формально достаточно велика.

Однако, как показывают исследования, распараллеливание в общем случае не дает большого прироста вычислительной мощности. Так, для оптимальных (высокоскоростных) процессоров возможен прирост производительности за счет распараллеливания не более чем на 2 - 3 порядка (22). Использование большого числа параллельно работающих элементов порождает большие трудности в организации обмена информацией, в согласовании деятельности отдельных процессоров, в распределении между ними элементарных подзадач. Известно, также, что далеко не все задачи, успешно решаемые последовательными компьютерами, допускают распараллеливание. Заметим также, что человек, как показывают психологические исследования, имеет очень ограниченные способности к параллельной обработке информации. Фактически он не способен осознанно выполнять сразу два задания, если исключить механизм переключения внимания между ними (это переключение, как правило, субъективно не замечается). Еще В. Вундт в середине 19 века установил, что человек не может одновременно следить за стрелкой хронометра и звуковым сигналом и поэтому практически всегда указывает неверное время подачи сигнала (отвлекаясь на звуковой сигнал, он на какое-то время перестает следить за движением стрелки хронометра).

Таким образом, представляется весьма сомнительным, что мозг, в силу своей конструкции, в силу отсутствия, прежде всего достаточного быстродействия, вообще способен осуществлять сколько - нибудь сложные вычисления, которые, видимо, необходимы для осуществления основных когнитивных функций (распознавание образов, творческое мышление, осуществление сложных скоординированных движений и т.п.), т.е. решать те объективно сложные (для компьютера) задачи, которые, однако, человек решает практически мгновенно и без всяких усилий.

Закрадывается подозрение, что мозг вообще не есть аппарат мышления, а является лишь частью аналогового устройства, осуществляющего управление телом человека. Это устройство можно научить умываться или чистить зубы (по принципу выработки условного рефлекса), но не более того. Подлинное же мышление и восприятие реализуется не по компьютерному принципу, каким - то иным, "невидимым" устройством, а мозг человека - только одна структурная единица этого общего устройства, обеспечивающего высшие психические функции. Во время зафиксированной электрической активности мозга происходит считывание данных с органов чувств, их первичная обработка и затем они передаются в оперативную быстродействующую память и обрабатываются сверхбыстродействующим процессором, о расположении и устройстве которого мы не имеем никакого представления. Этот сверхбыстродействующий "процессор", можно условно назвать "духом", понимая его как некую неизвестную, необъяснимую натуралистически (т.е. с точки зрения физики, химии, физиологии) составляющую психического механизма.

Заметим, что результаты исследования коры мозга методом вызванных потенциалов показали, что информация в коре мозга отображается в два этапа. Вначале клетки коры воспринимают физические параметры сигнала, затем эта информация "стирается" в коре, и, видимо, куда-то переадресовывается (как, полагают физиологи – в подкорку). Затем, уже поздние компоненты вызванного потенциала, – вновь коррелируют с поступившим сенсорным сигналом, но они отражают уже не его физические свойства, а его значимость для субъекта. Именно в этот момент (когда информация вторично попадает в кору) и происходит осознание (23). Получается, что в коре больших полушарий осуществляется лишь первичная обработка сенсорного сигнала, а затем кора откуда-то получает уже готовую оценку значимости этого сигнала. Оценка значимости – это и есть, по сути, "высшая нервная деятельность" - т.е. самое главное, чем должен заниматься мозг. Традиционно кора рассматривается как субстрат высшей нервной деятельности. Если, однако, кора, по результатам этих исследований, не осуществляет эту деятельность, то еще менее вероятно, что ее могут осуществить более примитивные подкорковые структуры. Таким образом, нужно признать, что по данным электроэнцефалографии отсутствует полная корреляция между психическими и физиологическими процессами, что позволяет предположить, что в участии обработки сенсорных сигналов участвуют какие-то "внемозговые", неизвестные нам факторы.

Как же в таком случае оценить факты нейропсихологии, указывающие на повреждение самих психических процессов (таких как воля, запоминание, речь, мышление и т.д.) при поражении высших отделов мозга (коры и таламуса)? Эти факты не позволяют рассматривать мозг как простое "приемно - передающее" устройство, связывающее дух и тело. Видимо, нужно признать, что дух не может нормально функционировать "сам по себе", изолированно от мозга и его медленных нейрональных функций. Психика человека - результат совместной работы мозга и "духа". Используя сравнение с компьютером, мы можем сопоставить дух с процессором (обладающим встроенной памятью), а мозг с "материнской платой" и другими деталями компьютера (блок питания, "входы" и "выходы" в виде клавиатуры, монитора и т.д.). Процессор не может работать вне компьютера. Он должен быть вмонтирован в соответствующую ему электронную схему, которая обеспечивает его нормальное функционирование. Нарушение этой схемы, будет нарушать и работу процессора, даже если сам процессор не будет иметь повреждений. Так и дух, будучи сам по себе неповрежденным, начинает неправильно функционировать, если поврежден мозговой механизм, в который дух как бы "вмонтирован".

Мы различаем термины "душа" и "дух". В соответствии с вышесказанным, можно предположить, что "душа" функционально - плод совместной работы мозга и "духа". Дух же - как бы "невидимая деталь", которая выполняет функцию "центрального процессора" мозгового "компьютера".

Не следует, однако, считать "дух" чем - то абсолютно "нематериальным". Стоики, как известно, определяли "материю" как то, что способно действовать на другие материальные тела, способно включаться в цепочки причинно - следственных связей в физическом мире. Ясно, что дух как - то действует на мозг человека - иначе была бы не возможна их совместная работа. Следовательно дух, с этой точки зрения, вполне материален. Его "супранатуральность" означает лишь, что его невозможно объяснить с позиций современной физики, химии и физиологии. Но это не значит, что он "не физичен". Просто существование духа выходит за рамки концепций современной физики - что указывает на неполноту последней. Если физика претендует на статус "теории всего", то она должна как-то учитывать существование духа (отчасти это делает квантовая физика, используя концепцию "наблюдения" (а значит и факт существования обладающего сознанием "наблюдателя"), как причину редукции волновой функции. Здесь, по мнению многих физиков (Е. Вигнер, Н. Винер и др.), человеческое сознание прямо вводится в фундамент физической теории, но, однако, при этом, оно не получает никакого физического объяснения, что говорит о неполноте существующей теории).

Вернемся к оценке деятельности мозга. Здесь мы снова должны вернуться к обсуждению механизма памяти. Упомянутые нами ранее опыты Пенфилда со "вспышками пережитого" (24), а также эксперименты с гипнозом, явление "хронологической регрессии" (25), указывают на то, что наш мозг ничего не забывает. По крайней мере, все, что воспринимают органы чувств, с фотографической точностью фиксируется в "закромах" нашей памяти. Эта память строго упорядочена во времени и подобна "кинофильму", в котором запечатлена вся наша жизнь (иногда этот кинофильм практически мгновенно прокручивается» в околосмертном состоянии (26)). Если это действительно так, то к 60 годам человек накапливает примерно 10^16 (Вулдридж) - 10^20 (Фон Нейман) бит информации. Следовательно, на один нейрон (если учитывать все нейроны мозга) приходится 10^6 - 10^10 бит информации. Информационная емкость молекулы ДНК человека составляет по некоторым оценкам 1,16 гигабайта информации. Величина потенциального запаса информации в яйцеклетке (зиготе) оценивают в 10^12 бит (В. Равен, 1996). Таким образом, если кодирование информации осуществляется на уровне макромолекул, то нейрон вполне может хранить 10^10 бит информации и даже более.

В 60 - 80 годы прошлого века активно разрабатывалась гипотеза молекулярной природы памяти человека и животных (9). В качестве носителя памяти предлагали молекулы РНК, ДНК, а позже - белковые молекулы. Несмотря на отдельные удачные эксперименты с "переносом памяти" от одного животного к другому (в мозг необученного животного впрыскивали вытяжки, взятые из мозга обученных животных – такие опыты ставили, в частности, на золотых рыбках и крысах - например, крысам удалось химическим путем передать боязнь темноты, выработанную у других крыс посредством сочетания темноты и электрического тока), не удалось ни установить молекулярный носитель долговременной памяти, ни механизмы записи и воспроизведения информации. Кроме того, опыты по "пересадке памяти", успешно производимые в одних лабораториях, не воспроизводились в других лабораториях. Поэтому в 80 - х годах исследования в этом направлении фактически были свернуты.

Возобладала, как мы уже отмечали выше, т.н. "коннекторная" теория памяти, согласно которой долгосрочная память кодируется посредством перераспределения эффективности синаптических контактов между нейронами. Эффективность синапса определяется количеством пузырьков с медиатором в синапсе, их расстоянием от пресинаптической мембраны и положением синапса на теле нейрона-акцептора. В этом случае более понятны возможные механизмы записи и воспроизведения информации, но эта теория также имеет ряд недостатков.

Известно, что чем более активно работает синапс, чем больше он "упражняется", тем выше становится его эффективность. Это позволяет объяснить механизм выработки условных рефлексов. Но если человек действительно потенциально помнит все, что происходило в течение его жизни (о чем говорят эксперименты Пенфилда и др.), то следует признать, что коннекторный механизм не способен обеспечить все виды памяти человека.

Память человека отнюдь не сводится к выработке условных рефлексов. Для выработки рефлекса, необходимы многократные сочетания условного и безусловного стимулов. У человека, однако, существует т.н. "эпизодическая память" - память на события его собственной жизни. Эти события запоминаются сразу, без всяких повторов, что вряд ли может быть обеспечено коннекторным механизмом. Заметим, также, что синаптические связи весьма лабильны, и трудно представить, каким образом они могут обеспечить долгосрочное (в течение десятилетий) сохранение воспоминаний.

Коннекторная теория не способна объяснить ни факт (выявленный экспериментами Пенфилда) сплошной записи в памяти всего сенсорного входа человека на протяжении всей его жизни, ни строгую временную упорядоченность воспоминаний. Как уже отмечалось, на строгую хронологическую упорядоченность воспоминаний указывает, также характер восстановления памяти после травмы (т.н. "ретроградная амнезия"), а также упомянутая ранее "хронологическая регрессия". Не ясно, зачем мозгу сохранять абсолютно всю информацию о прошлом, включая незначительные события, и зачем нужно сохранять ее в строгой временной последовательности. И то и другое не имеет биологического смысла, т.к. большая часть зафиксированной таким образом информации никогда не используется, а знание строгого временного порядка получения впечатлений необходимо лишь в небольшом числе случаев. Создается впечатление, что мозг обладает неограниченной по объему памятью и может позволить себе сохранять совершенно бесполезную для выживания организма информацию.

Как мы уже отмечали, еще в конце девятнадцатого века А. Бергсон в известной книге "Материя и память" (28) выделил два вида памяти "память духа" (т.е. "эпизодическую память" - касающуюся событий личной жизни) и "память тела" (навыки, условные рефлексы и т.п. - все то, что требует специального обучения с закрепление через многократное повторение). Только память тела, по мнению Бергсона, связана с энграммами, запечатленными в мозге, тогда как "память духа" не фиксируется в мозге в виде каких-либо "записей", а представляет собой "прямой доступ к событиям прошлого", т.е. как бы "путешествие на машине времени", позволяющее заново созерцать события прошлого.

Современная нейропсихология также разделяет эти виды памяти и показывает, что они могут нарушаться независимо друг от друга. Человек может забыть события личной жизни, произошедшие за несколько последних десятилетий, но при этом сохраняются все навыки, речь, профессиональные знания, даже те, которые были получены в амнезированные годы.

Как мы уже отмечали, "память тела" вполне объяснима с позиций "коннекторной" гипотезы. Но она, эта гипотеза, не способна объяснить "эпизодическую память" - воспоминания об однократно пережитых событиях личной биографии. Поэтому мы вынуждены признать, что полной теории, объясняющей функционирование и природу всех видов памяти, мы в настоящее время не имеем.

Известно, что память о прошлом сохраняется при самых обширных повреждениях мозга. Например, рассечение лобных долей (лоботомия) приносит облегчение при психозах и галлюцинациях, но не затрагивает память. Удаление части коры головного мозга облегчает страдания невротиков, но не изменяет их воспоминаний. Нет также оснований предполагать, что имеется какое - то специальное хранилище памяти в мозге или в любом другом органе тела.

Все это делает весьма правдоподобной гипотезу, что, по крайней мере, часть памяти человека не связана с какими-либо "записями" в мозге, не имеет нейронального субстрата и обладает т.о. "экстранатуральной" природой. Это заключение становится еще более убедительным, если мы учтем полученный ранее вывод о связи памяти со свойством свехвременности нашей души. Вполне вероятно, что носитель этой памяти - дух, т.е. трансцендентное, супранатуральное начало, взаимодействующее с мозгом внешним образом.

В качестве важного аргумента в пользу трансцендентной природы памяти, а также и мышления можно использовать последние исследования "околосмертных опытов", проведенные в последние годы английскими и голландскими учеными. В 2000 году было опубликовано исследование, проведенное Питером Фенвиком из Лондонского института психиатрии и Сэм Парина из Центральной клиники Саутгемптона (29).

В рамках научной работы экспериментаторы опросили 63 кардиологических больных, переживших клиническую смерть. Оказалось, что 56 вернувшихся с того света не помнят ничего. Однако у семерых сохранились отчетливые воспоминания о том, что они испытали в период клинической смерти. Четверо утверждают, что ими овладело чувство покоя и радости, время побежало быстрее, ощущение своего тела исчезло, настроение стало приподнятым, даже возвышенным. Затем возник яркий свет, свидетельствующий о переходе в иной мир. Все опрошенные находились какое-то время в ином мире, а затем вернулись к действительности.

Тщательно изучив медицинскую документацию оживленных, врачи пришли к выводу, что традиционное представление о прекращении работы мозга из-за дефицита кислорода ошибочно. Ни у одного побывавшего в состоянии клинической смерти не было зафиксировано существенного снижения содержания кислорода в тканях центральной нервной системы. Отброшена была и другая гипотеза, будто видения могут быть вызваны нерациональной комбинацией медикаментов, применяемых при реанимации.

В 2001 году, трое голландских ученых из госпиталя Рийенстэйт под руководством Пима Ван Ломмеля провели самое масштабное на сегодняшний день исследование людей, переживших клиническую смерть. Результаты его были опубликованы в статье "Околосмертный опыт выживших после остановки сердца: целенаправленное изучение специально сформированной группы в Нидерландах" в британском медицинском журнале "Ланцет" (30).

Опираясь на статистические данные, полученные за десятилетний период, ученые установили: видения посещают далеко не каждого человека, пережившего клиническую смерть. Только 62 человека (18%) из 344, перенесших 509 реанимаций, сохранили четкие воспоминания о том, что они испытали в период между временной смертью и "воскрешением”. В частности, феномены внетелесного опыта (когда человек видит себя со стороны) испытали 24% возвращенных к жизни. В 13% случаев люди наблюдали несущиеся чередой картины прошедшей жизни. Интересно, что слепые от рождения люди дословно повторяли повествования зрячих. Т.е. в момент клинической смерти они впервые обретали зрение, узнавали что значит "видеть".

Исследователи поставили перед собой цель - точно определить, когда человека посещают видения, во время клинической смерти или в период работы мозга. Ван Ламмель и его коллеги утверждают, что это им удалось сделать. Заключение ученых таково: видения наблюдаются именно в момент "отключения" центральной нервной системы. Таким образом, было показано, что сознание может существовать независимо от работы головного мозга.

Эти исследования непосредственно доказывают существование некоего "супранатурального" фактора, обеспечивающего основные психические функции (мышление, восприятие, память) при полном бездействии мозга. По определению - это и есть то, что мы называем "духом".

Но ранее, мы отмечали, что, учитывая данные нейропсихологии, следует признать, что психические функции - есть продукт совместной деятельности мозга и духа. Исследования Фенвика, Парина и Ван Ломмеля показывают вроде бы, что мозг и даже органы чувств - не нужны для психической деятельности.

Здесь возможно такое объяснение. Данные нейропсихологии указывают на то, что "голый" дух без мозга работать не может – также, как процессор компьютера не может работать без остальных деталей устройства. "Выход из тела" в момент клинической смерти, как правило, сопровождается коротким периодом бессознательности. Можно предположить, что "дух" в это время соединяется с каким-то новым "телом" (астральным? ментальным?) в союзе которым он только и может осуществлять психические функции. Это похоже на то, как процессор переносится в другой компьютер, устанавливается на новую материнскую плату. Этот процесс переноса и объясняет период бессознательности. Заметим, что внетелесный опыт в состоянии клинической смерти нередко сопровождался восприятием некоего призрачного тела, наличие которого ощущали пациенты, но которое было невидимо для окружающих. Видимо это "тело" и обеспечивало работу духа после выключения мозга.

Таким образом, фактические данные говорят нам о том, что даже чисто функционально сознание не является функцией только известных нам нейрональных структур мозга. Перейдем теперь к анализу философских аргументов против функционализма.

Сознание это не только набор психических функций, но и феноменальный внутренний мир - субъективная реальность. Функционалисты утверждают, что внутренний мир есть коррелят макрофункции нашего мозга (т.е. коррелят функции мозга как целого). Иными словами, сознание автоматически возникает как некое системное свойство тогда, когда имеет место определенного рода функционирование, которое можно описать как определенное отношение между сенсорными входами и моторными выходами человеческого организма. При этом утверждается, что важна лишь макрофункция - интегральное отношение входа и выхода, тогда как микрофункции, т.е. конкретные нейрональные физические и химические процессы, которые фактически реализуют интегральную функцию мозга, сами по себе не важны, не представлены в сознании субъекта, элиминированы для него (31).

Это утверждение легко опровергнуть, используя изобретенный Дж. Сёрлом аргумент "китайской комнаты" (32), который использовался автором как аргумент против "сильной" версии искусственного интеллекта, но может также использоваться как аргумент против функционализма. Аргумент заключается в следующем: представим себе человека, который вручную выполняет компьютерную программу, которая, в свою очередь, имитирует некую функцию человеческого интеллекта (в примере Сёрла – это функция понимания китайского языка). Достаточно очевидно, что человек может выполнять данную программу, не имея тех субъективных переживаний, которые соответствуют данной имитируемой психической функции. Например, он может имитировать понимание китайского языка, не понимая этого языка, имитировать процесс распознавания образов, не видя данные образы и т.д. Но то же самое мы должны утверждать и о компьютере, исполняющем подобную программу. Если человек в данной ситуации не имеет переживаний, адекватных данной психической функции, то подобных переживаний явно не будет иметь и компьютер. Но отсюда очевидно следует, что сколь угодно точное воспроизведение отношения вход-выход для любой психической функции отнюдь не гарантирует автоматического возникновения соответствующей данной функции субъективной феноменологии. Таким образом, тезис о тождестве феноменологии субъективного и макрофункции мозга просто ошибочен.

Сам Дж. Сёрл, анализируя аргумент "китайской комнаты", пришел к выводу, что специфика феноменологии сознания определяется не интегральной функцией мозга "в чистом виде", а, напротив, теми физическими и химическими процессами, которые обеспечивают специфическую реализацию данной функции. Т.е. феноменология коррелятивна не макрофункции мозга, физическому (субстратному) способу ее осуществления. Эта точка зрения неизбежно ведет нас к мысли, что объяснение существования субъективных феноменов нужно искать не на функциональном, а на физическом уровне описания реальности. Эта концепция известна как панпсихизм или панэкспириентализм.

Данная точка зрения представляется более приемлемой, чем функционализм, поскольку по крайней мере дается объяснение происхождения субъективных феноменов - они изначально (хотя бы в примитивной форме) существуют как некое "внутреннее" свойство физических элементов, из которых слагается мозг. Действительно, слабость функционализма видится в том, что он не дает объяснения: каким образом при усложнении организации мозга вдруг внезапно возникают субъективные феномены, тогда как отдельные составляющие мозга (элементарные частицы, атомы, молекулы, нейроны и т.п.) ничем подобным не обладают. Панпсихизм же утверждает, что мозг лишь по - новому организует уже имеющиеся в природе психоидные элементы, придавая им определенные функциональные свойства. Но и панпсихизм не является успешным решение психофизической проблемы, поскольку предполагает наличие жесткого изоморфизма между физическим и психическим. Такого изоморфизма, однако, на самом деле не существует,  по крайней мере, в рамках современной физической теории.

Ранее мы отмечали частичный изоморфизм субъективного и физического на уровне квантового описания последнего. (См.: (7), (19)). Отмечалась, в частности, аналогия между сознанием и квантовым компьютером (19). Однако полностью объяснить сознание с позиций квантовой теории не удается. Ряд аспектов феноменального внутреннего мира человека и ряд аспектов функционирования сознания не удается объяснить даже с позиций квантовой физики, и мы вынуждены предположить их "надфизическую" (в смысле - не объяснимую с позиций современной физики и вообще натуралистического подхода  -  трактующего сознание как природный феномен) природу.

Перечислим эти аспекты.

Во-первых, это качественность, присущая чувственным (сенсорным) психическим феноменам. Наши ощущения обладают модально специфическими качествами (такими, как цвет, запах, высота звука, ощущение тепла, холода и т.п.) и, таким образом, разницу между ощущениями невозможно свести лишь к количественным различиям.

Современное физическое описание материи, напротив, бескачественно. В соответствии с заложенным еще Декартом идеалом - материя физически описывается посредством "пространственно - временной геометрии". Это видно из того факта, что фундаментальные уравнения физики практически не содержат ничего, кроме пространственных и временных координат (х, у, z, t) и числовых коэффициентов, также имеющих в конечном итоге пространственно - временную размерность. Все "качества", с точки зрения физики и физиологии восприятия - это субъективные интерпретации (кодировки) тех или иных количественно определяемых пространственно-временных свойств материи (цвет - кодирует частоту электромагнитной волны, запах и вкус - геометрическую форму молекул, звук – колебания воздуха различной частоты и т.д.). Но если мозг - не более чем атомно - молекулярная система, то откуда в сознании могут возникать чувственные качества, если в атомах и молекулах мозга они отсутствуют?

Здесь возможны два ответа - либо качества привносятся извне, не являются продуктом мозга (и тогда мы можем отнести их к проявлениям - "сверхприродного" начала в человеке), либо качества все же принадлежат изначально самой материи, но физика почему - то их игнорирует (такой точки зрения на природу качеств придерживался, в частности, Б. Рассел). Во втором случае нужно признать, что физика существенно не полна и дает неадекватное описание предметного мира - что весьма сложно допустить, учитывая очевидные успехи физики в объяснении строения и свойств материи. Но такая возможность, теоретически все же остается, и поэтому мы можем лишь предположить (хотя и с большой долей уверенности), что "качества", скорее всего, привносятся "извне", есть продукт духа, а не нейронального механизма.

Во-вторых, физически трудно объяснимой оказывается наша индивидуальность - уникальность и себетождественность человеческого "Я". Выше мы рассматривали мысленный эксперимент с копированием структуры человеческого организма с точностью до расположения отдельных атомов. Было показано, что копирование не приводит к воспроизведению индивидуального "Я". Можно усилить этот аргумент, если предположить, что копия собирается из тех самых атомов, которые изымались из организма человека на протяжении ряда лет в ходе обмена веществ. Тогда двойник будет обладать не только тождественной оригиналу структурой, но и будет состоять из тех же самых атомов, из которых ранее состоял оригинал. Однако и в этом случае: когда не отличаются ни структура тела, ни атомарный состав – мы не сможем воспроизвести индивидуальное "Я" человека. Отсюда наглядно видно, что индивидуальность "Я" и его тождественность себе не имеет телесной природы и, следовательно, нет оснований думать, что "Я" уничтожается вместе с уничтожением тела.

Во второй главе мы отмечали, что есть некоторая возможность объяснить индивидуальность с позиций квантовой теории. Однако предварительно нужно доказать, что для описания человеческого организма, в частности, работы мозга, действительно необходимо обращение к квантовой теории. Т.е. какие - то важные жизненные и психические процессы осуществляются на основе квантовомеханических эффектов. Необходимость обращения к квантовому описанию в данном случае не доказана и, более того, по большей части противоречит тому, что мы знаем о функциях человеческого организма. (Хотя существует и противоположная точка зрения, представленная, в частности в нашей ранней работе (7) (см., также, (17)). Таким образом, возможность физического истолкования индивидуальности весьма проблематична.

В-третьих, какое-либо натуралистическое объяснение не возможно, по-видимому, для творческих способностей человека. Заметим, что вообще любые процессы творчества, т.е. процессы возникновения чего-то принципиально нового в мире, в природе, не имеют естественного (натуралистического) объяснения, т.е. не объяснимы с позиций действия известных нам законов природы. Мы не можем натуралистически объяснить ни возникновения нашей Вселенной, ни зарождение жизни на Земле, ни эволюции видов животных и растений. (Дарвинизм не объясняет главного: каким образом возникают новые осмысленные фрагменты генетической информации. Простейшие расчеты показывают, что этот процесс не может осуществляться за обозримое время с помощью естественного отбора удачных случайных модификаций молекул ДНК). Также необъяснимо и человеческое творчество – коррелятом которого является созидаемая человеком культура. Ведь творчество – это созидание чего-то принципиально нового, небывалого. Следовательно, оно не может быть продуктом действия неких программ, алгоритмов. Если мозг - просто нейрональная сеть, в которой происходит обмен нервными импульсами между нейронами и ничего более, то он функционально эквивалентен некой машине Тьюринга, т.е. действует на основе некого алгоритма, и, следовательно, к подлинному творению нового не способен. Если же творчество существует, то наша психика не является только лишь функцией нейронального компьютера, а содержит в себе нечто большее (то, что мы выше обозначили как дух).

Этот вывод можно связать с т.н. геделевским аргументом против искусственного интеллекта, предложенным Дж. Лукасом и Р. Пенроузом (17, 18). Они полагают, что из теоремы К. Геделя о неполноте формальных систем вытекает принципиальное различие между человеком и машиной, что предполагает алгоритмическую невычислимость функции человеческого сознания. Если признать аргументацию Лукаса и Пенроуза, то отсюда ясно следует, что психика не является функцией лишь только нейрональной системы, поскольку функция последней явно алгоритмически вычислима. Сам же аспект невычислимости можно как раз связать с творческими способностями человека: способностью человека не только действовать по алгоритму, но и создавать новые алгоритмы.

Заметим также, что поскольку мы не можем натуралистически объяснить эволюцию живого, мы не можем объяснить и возникновение человеческого мозга. Здесь можно предположить действие неизвестного творческого фактора, направляющего эволюцию. Но этот фактор может действовать и в сформированном мозге, обеспечивая творческие способности человека.

В-четвертых, натуралистически невозможно объяснить свободу воли человека и целесообразность его поведения исходя из физических представлений. В природе процессы либо жестко детерминированы, либо случайны. Свобода несовместима с детерминизмом, а целесообразность - со случайностью. Отсюда можно сделать вывод, что способ функционирования сознания принципиально отличен от способа функционирования природных объектов.

В-пятых, с точки зрения современной физики невозможно, видимо, в полном объеме объяснить так называемые "паранормальные явления" (телепатия, телекинез, ясновидение, медиумизм и др.). Некоторые из них: проскопия (восприятие будущего), ретроскопия (восприятие прошлого), а также экстрасенсорное восприятие удаленных объектов, указывают на нелокальность сознания в пространстве и времени, что само по себе указывает на некоторую независимость сознания от мозга.

Итак, изложенные аргументы показывают, что сознание нельзя объяснить ни с позиций функционализма - как функцию мозга, ни с позиций панпсихизма - как внутренний аспект материи мозга. Сознание действительно тесно связано с мозгом, но эта связь, видимо, не является причинно - следственной. Мы не можем ни объяснить сознание как продукт или аспект мозга, ни мозг - как продукт или аспект сознания. Скорее их связь носит коррелятивный характер и, следовательно, правильным решением психофизической проблемы является теория психофизического параллелизма.

Но и она содержит лишь часть истины. Мы видели, что существуют аспекты сознания, которые невозможно истолковать как коррелят мозговых физических и химических процессов – это, прежде всего, качественность, индивидуальность, способность к творчеству, свобода и целесообразность. Следовательно, психофизический параллелизм должен быть дополнен интеракционизмом - теорией психофизического взаимодействия. (Этот подход к решению психофизической проблемы философски обоснован нами в работах (16), (21)). Интеракционизм предполагает существование экстрафизического, сверхприродного, независимого от физического мозга фактора, принимающего существенное участие в психических процессах. Этот фактор мы обозначили термином "дух". Предполагается, что дух не есть продукт или коррелят физических процессов в мозге, но он находится в тесном взаимодействии с психическими процессами.

Ясно, что дух, поскольку он не зависит от физического мозга, может пережить разрушение человеческого организма. Таким образом, и анализ психофизической проблемы указывает на бессмертие, по крайней мере некоторой части нашего психического существа. Рассмотренная в предыдущих разделах работы концепция "Я" позволяет дать общую философскую оценку перспектив бессмертия.

Прежде всего, мы можем совершенно определенно утверждать, что наша душа, наше "Я", в своей глубинной основе обладает сверхвременной природой и, следовательно, бессмертно. Бессмертие "Я" вытекает уже из самой возможности помыслить "Я" как тождественную себе во времени сущность. Как было показано выше, идея тождественного во времени "Я" осмысленна лишь в том случае, если это "Я" обладает сверхвременной природой. Если же "Я" локально во времени, т.е. если мы существуем только "здесь и сейчас", то не существует никакого мыслимого способа удостовериться в собственной самотождественности в различные моменты времени. Идея тождества "Я", в таком случае, это нечто фиктивное, некий фантом, нечто, не имеющее под собой какого-либо онтологического основания.

Смысл любой идее придает, в конечном итоге, бытие, на которое она "указывает". То есть для любой осмысленной мысли непременно должен существовать "предмет мысли" - то, что мыслится в данной мысли. Если идея тождества "Я" во времени осмысленна, то она должна указывать на реальное явление временного тождества "Я". Но если "Я" локально во времени, то такое указание невыполнимо. Следовательно, в этом случае никаким подлинным смыслом "себетождественности" мы, по существу, не владеем. Ведь этот смысл мог возникнуть лишь из непосредственного опыта себетождественного бытия, а последний с необходимостью требует совмещения в едином акте познания настоящего и прошлого существования данного "Я". Если нет подлинного тождества "Я", то идея себетождественного "Я" осмысленна не более, чем идея "круглого квадрата" или "не цветной красноты".

Заметим, что уже сама возможность помыслить прошлое и будущее, как нечто отличное от настоящего, уже указывает на сверхвремнную природу нашей души. Если бы для нас существовало только настоящее ("сейчас"), то прошлое и будущее также были бы доступны нам лишь в модусе настоящего. Но в таком случае и сама идея о каком - то ином времени, за пределами "настоящего", была бы невозможна. Мы знали бы, в таком случае, только одно настоящее.

По существу, тождество "Я" невозможно мыслить иначе, как сверхвременность души. В самом деле, моя душа, понимаемая, например, как реальная, "эмпирическая" личность - это отнюдь не то, что имеет место "сейчас", в данный момент - некое мгновенное состояние переживаний, а это и мое прошлое, и мое возможное будущее - вся последовательность уже прожитых и только предполагаемых моментов моей жизни, взятая в единстве. Более того, как мы видели, душа, понимаемая как уникальное, всегда тождественное себе содержание с необходимостью "виртуально" включает в себя не только "действительное", но и "возможное" прошлое и будущее данного субъекта. Только с этих позиций мы можем мыслить "Я" как нечто одновременно самотождественное и содержательное - как некое дорефлексивное "знание знающее себя". Отказ же от содержательности "Я" - немедленно влечет переход на позиции "трансцендентной" теории "Я" и делает какую-либо содержательную, осмысленную идею "Я" в принципе невозможной. Таким образом, сохранить "Я" как нечто реальное и себетождественное можно лишь признав его сверхвременную природу - помыслив "Я" как сверхвременное содержание, единый смысл, пронзающий (или, вернее сказать, объемлющий) время.
Сверхвременность - это синоним бессмертия. Смерть является событием во времени. То, что объемлет время, не захвачено потоком времени, не может умереть.

Выше мы также установили субстанциональность "Я" - показали, что "Я" не может иметь иных причин существования, кроме самого себя. Это означает, что наше "метафизическое "Я" не только переживает смерть тела, но и предсуществует моменту нашего телесного рождения. Поскольку "Я" не может быть создано, оно совечно Вселенной и, более того, оно также совечно Богу, т.е. тому началу, которое определяет сам факт существования, а также форму существования нашей Вселенной. С этой точки зрения "Я" можно мыслить, учитывая его "смысловую" природу, как вечную идею в "Божественном уме".

Отметим, что бессмертием обладает не только метафизическое "Я" (пучок "виртуальных личностей"), но и эмпирическое "Я" - та конкретная личность, которая развертывается на конечном временном отрезке от рождения до смерти. Действительно, нелокальность во времени означает, что прошлое никуда не исчезает - оно просто менее доступно, чем настоящее (точнее говоря, доступно в несколько иной форме). Отсюда следует, что "эмпирическое" "Я" и после смерти индивида продолжает существовать там, где оно преимущественно существовало и при жизни - в прошлом. Смерть для души - это лишь устранение ее актуальной составляющей - чувственности. Прекращается процесс дальнейшей развертки смыслов - потенций, эмпирическое "Я" принимает завершенную, статичную форму. Иными словами, "умирает" лишь конечный фрагмент, концевая "точка роста" протяженной во времени эмпирической личности - одна единственная точка в составе протяженного сверхвременного "духовного Я".

Далее, однако, возникает вопрос: что же представляет собой это вечное посмертное существование нашего "метафизического" и "эмпирического" "Я"? (Которое, в случае "метафизического" "Я", очевидно, также совпадает с "пренатальным" его существованием). Очевидно, что это потенциальная форма бытия. "Я" существует в этом состоянии как "чистая возможность". Возможность чего? Очевидно, возможность нового воплощения, новой актуализации. (Вообще говоря, потенции существуют не сами по себе, но соотносительно - как потенции какого-то актуального содержания. Если актуализация невозможна, то нет и потенции).

"Потенциальное" бессмертие - существование в форме "чистой возможности" само по себе выглядит мало привлекательно. В подобном состоянии "чистой потенциальности" мы находимся, к примеру, когда пребываем в состоянии глубокой комы, наркоза или сна без сновидений. Эти состояния весьма напоминают небытие, отсутствие всякого существования. Однако это все же не есть полное небытие. Это небытие "чреватое" бытием, содержащее в себе онтологически наличные возможности актуального, действительного (чувственного) бытия - т.е., по существу, возможности нашего возвращения к полноценной чувственной жизни.

Смерть, очевидно, не может уничтожить эту возможность - возможность нашего возрождения как чувствующего существа. Как отмечал А. Шопенгауэр: "...смерть не может уничтожить большего, чем дано было рождением, - следовательно, не может она уничтожить того, благодаря чему только и стало возможным самое рождение" (21, с.117).

Здесь возникает вопрос: действительно ли наше потенциальное, "метафизическое Я" неуничтожимо и, если оно неуничтожимо, то когда и в какой форме может произойти возрождение?

На первый вопрос следует ответить так: по крайней мере, ясно, что физическая смерть сама по себе не уничтожает возможность родиться заново - ведь эта возможность не зависит от моей эмпирической жизни - она существовала и до ее начала, и, следовательно, не может исчезнуть в силу прекращения этой жизни.

Те или иные возможности существуют "от начала времен" просто в силу определенного "устройства" нашей Вселенной. Именно последнее определяет что возможно, а что невозможно. Таким образом, необратимая "гибель Я" (в смысле, исключения всякой возможности будущей актуализации) возможна лишь как следствие гибели нашей Вселенной, т.е. возможна лишь в ситуации, когда меняются сами "правила игры" - те законы, которые определяют возможное и невозможное в этом мире. (Поскольку, однако, время - это нечто существующее "внутри Вселенной" и даже, по всей видимости, "внутри" лишь отдельных ее индивидуальных частей - то возможность гибели Вселенной представляется чем - то весьма парадоксальным и внутренне противоречивым. Во всяком случае "гибель Вселенной" нельзя представлять как некое событие во времени - "конец света").

Поскольку то, что определяет законы Вселенной (Бог) нам абсолютно недоступно (по крайней мере, в рациональной, чувственной или какой-то иной познаваемой форме), то мы не можем и высказать что-либо определенное относительно перспектив "гибели Вселенной". Этот вопрос относится к области полностью трансцендентной нашему разуму. Он, по существу, как мы видим, не может быть даже разумно, непротиворечиво сформулирован.

Пока же Вселенная существует, существуют и возможности возрождения. Насколько быстро после момента смерти будет воплощено в чувствующую форму то или иное конкретное "Я" определить, по всей видимости, не возможно (прежде всего, в силу уникальной природы этого "Я"). Отметим лишь, что для самого субъекта интервал времени между смертью и новым рождением будет всегда равен нулю, поскольку в сфере потенциального бытия отсутствует какое-либо "течение времени". (Эмпирически это доказывается отсутствием переживания течения времени в состоянии глубокой комы).

Таким образом, жизнь нашего "Я" не только в потенциальной, но и в актуальной, полноценной, чувствующей форме также, вероятно, вечна и непрерывна. Смерть - это как бы мгновенная "встряска" души - скачкообразный переход от одной эмпирической реализации "Я" к другой. При этом, конечно, прежняя личность становится либо частично (если признать реальными факты "реинкарнации"), либо полностью недоступной - жизнь начинается заново. Однако с другой стороны, актуализировано может быть лишь то, что изначально содержится в моей "Я - идее" - никакой выход за пределы собственной сущности не возможен. Если, например, в составе моего "метафизического Я" нет виртуального эмпирического "Я" животного, я никогда не смогу возродиться в виде животного.

Таким образом, мы приходим здесь к классической модели "метемпсихоза" - концепции "переселения душ". Проведенный нами анализ сущности "Я" показывает, что нет никаких оснований думать, что наше "Я", наша душа не может многократно, возможно бесконечное число раз, возрождаться в различных телесных формах. Эмпирическая личность при этом не сохраняется (точнее, сохраняется в потенциальной форме - не сохраняется возможность ее дальнейшего развития). Но сохраняется единое, сверхвременное, всегда равное себе "метафизическое Я" - объемлющее собой все возможные, бесконечные по числу, вариации моей "эмпирической" личности. Или же, в противном случае, мы должны признать, что никакого "Я" вообще не существует.

Нередко полагают, что бессмертие, понимаемое как многократное "переселение душ", не есть подлинное бессмертие, поскольку при этом утрачиваются воспоминания о прожитой жизни. Еще Лейбниц утверждал, что если в следующей жизни человек родится китайским императором, и при этом не будет помнить о своей прошлой жизни, то это будет то же самое, как если бы Бог в один момент уничтожил данного человека и одновременно создал китайского императора как совершенно новую личность. Однако, если подлинное "Я" - это "метафизическая личность", понимаемая как бесконечный по объему "пучок виртуальных личностей", то никакой подлинной утраты чего - либо (как и приобретения) при "переселении душ" не происходит. Если в следующей жизни мне, к примеру, суждено быть английской королевой, то это означает, что личность будущей английской королевы уже сейчас присутствует во мне, т.е. в некотором смысле я уже сейчас английская королева. Каждое новое воплощение - это лишь развертка одной и той же глобальной "идеи" - идеи моего конкретного индивидуального "Я". И эта идея целиком присутствует в каждом из моих воплощений в виде глубинных слоев "смыслового фона" любых моих чувственных переживаний.

Каждое новое воплощение - это лишь развертка одного из присутствующих изначально во мне "потенциальных Я". Конечно, при этом прежнее "эмпирическое Я" некоторым образом (не обязательно необратимо) устраняется. Становится недоступной "память о прошлой жизни". Вряд ли, однако, это следует расценивать как катастрофу. Если будет последующая жизнь, то, вероятно, была и предшествующая. То, что я в данный момент не помню о ней, нисколько не мешает мне сейчас наслаждаться жизнью. (Также как не мешает мне наслаждаться жизнью, например, отсутствие воспоминаний о раннем детстве). Следовательно, и в будущей жизни мое существование отнюдь не будет омрачать отсутствие воспоминаний о моей нынешней жизни. Жаль, конечно, накопленных знаний, опыта. Но все это может сохраняться, может быть переданным последующим поколениям и даже другим цивилизациям и в "безличной", материальной форме (например, в форме книг). Так что вполне возможно, что я в будущей жизни смогу в какой - то мере воспользоваться и тем опытом, который я накопил в нынешней жизни (если предположить, что я смогу сделать что - то действительно общезначимое, то, что войдет в "копилку" общечеловеческого разума). Как представляется, "память о прошлых жизнях" если она когда-либо станет доступной для субъекта, важна лишь как доказательство "жизни после смерти" но практической ценности, весьма вероятно, не имеет - если учесть, что я могу возродиться в совершенно ином мире, через многие миллиарды лет и в совершенно иной телесной форме.

По существу, единственное, о чем следует беспокоиться - это "качество" той жизни, которая, предположительно, ожидает меня "после смерти". Будет ли мое "Я" в новой жизни снова разумным существом и будет ли эта новая жизнь счастливой - вот вопросы, которые действительно имеют значение.

Поскольку мы не имеем ответа на эти вопросы, рассмотренное нами гарантированное самой природой нашего "Я" "бессмертие души", не представляется чем - то безусловно привлекательным. Если будущая жизнь - бесконечная цепь страданий, или жизнь в виде ограниченного, неразумного существа - вроде ежа или крысы - то не лучше ли умереть окончательно - раз и навсегда. В таком случае возникает вопрос: а нельзя ли каким-то искусственным образом продлить до бесконечности существование данной конкретной эмпирической человеческой личности? Здесь бессмертие уже представляется как бесконечная эмпирическая жизнь в определенной телесной форме. В данной работе, посвященной чисто философским аспектам проблемы бессмертия, конечно не место обсуждать конкретные способы достижения телесного бессмертия. Нас интересует лишь принципиальная возможность или невозможность такого бессмертия.

Основной аргумент против бесконечной эмпирической жизни заключается в том, что бессмертная эмпирическая личность должна обладать неограниченной емкостью памяти. Даже если память есть "прямой доступ" к прошлому, она, тем не менее, должна иметь какие-то физические корреляты. Но в таком случае емкость такой памяти - в силу возможности актуального доступа к информации, - безусловно, конечна (в сфере актуального бытия не может быть чего-либо бесконечного). С этой точки зрения "эмпирическая личность" - безусловно, конечна, поскольку обладает конечной емкостью памяти.

Весьма вероятно даже, что смертность - это своего рода "плата" за возможность иметь непрерывную во времени, сохраняющую все свои воспоминания "эмпирическую личность". Как только емкость памяти исчерпывается - гибель "эмпирической личности" становится неизбежной. Даже процесс биологического старения с этой точки зрения можно рассматривать как процесс исчерпания емкости "личной памяти", присущий не только нервной системе, но и всем соматическим клеткам организма (в этой памяти, возможно, фиксируется индивидуальная "история" каждой клетки организма, в частности, такая память может быть необходима для сохранения дифференцировки клетки, которую она (вернее, ее "родители") получила в процессе эмбрионального развития). Только раковые клетки, как известно, обладают бессмертием - могут делиться неограниченно долго. Но это достигается ценой потери индивидуальности - в частности, путем потери исходной специализации.

Вместе с тем, ничто не исключает возможность искусственного наращивания емкости памяти как соматических, так и нервных клеток до любой требуемой конечной величины. Если старение и смерть действительно связаны с исчерпанием лимита памяти, то такая процедура наращивания памяти позволит продлить жизнь индивида до любой заранее заданной конечной величины, т.е. позволит достичь практического бессмертия эмпирической личности. (Косвенно в пользу возможности неограниченно продлить жизнь эмпирического "Я" говорит установленная нами ранее необходимость бесконечного информационного объема "метафизического Я" - что указывает на возможность существования в составе "метафизического Я" сколь угодно протяженных во времени "виртуальных личностей"). Таким образом, мы не видим каких-либо принципиальных запретов, исключающих достижения практического бессмертия нашего эмпирического "Я".

С другой стороны, знаменитый проект "воскрешения предков" Н. Федорова представляется принципиально невыполнимым. Индивидуальное "Я", в силу его абсолютной уникальности и неудвоимости, очевидно, есть нечто принципиально непознаваемое и потому неконтролируемое. Конкретное "Я" невозможно создать заново, если оно уже утрачено. Действительно, если бы конкретное "Я" можно было создать в одном месте, то его можно было бы одновременно создать и в каком - то другом месте, что нарушило бы принцип "неудвоимости Я". Таким образом, какой - либо процедуры, гарантирующей "воскрешение" утраченного (развоплощенного) "Я" по нашему желанию в заданном месте и в заданный момент времени нет и быть не может. Возможно лишь спонтанное "самовоскрешение" - время, место и форма которого заранее определить, вероятно, принципиально невозможно.

Невозможно также идентифицировать однозначным образом то или иное конкретное "Я" (в силу его уникальности и бесконечности содержащейся в "метафизическом Я" информации). Следовательно, попытки каким - то образом "отыскать" утраченное "Я" во Вселенной - также, вероятно, бесперспективны. Даже если бы мы обладали точными критериями, позволяющими идентифицировать то или иное "Я", то мы просто не знали бы, где его искать - нам пришлось бы, вероятно, исследовать все вещество во Вселенной, что, очевидно, практически невыполнимо. Вероятно, то или иное "Я" можно в течение длительного времени "удерживать" в некоторой локальной области пространства - как это и происходит в течение нашей индивидуальной жизни. Если же тождество "Я" утрачено, то это необратимая утрата. Эта необратимость - прямое следствие уникальной и потому принципиально неконтролируемой, неуправляемой до конца природы нашего индивидуального "Я".

Таким образом, живущие, видимо, когда - то смогут рассчитывать на бессмертие, понимаемое как неограниченное продление жизни "эмпирической личности", тогда как восстановить, воскресить "эмпирические личности" уже умерших людей (несмотря на их вечное пребывание в надвременном плане бытия) представляется невозможным. (Невозможность "воскрешения предков" порождает серьезные этические проблемы. Если какой-то "Иван Иванович" может стать бессмертным, а, например, воскресить Платона или Аристотеля невозможно, то, спрашивается, где справедливость? Для подлинно нравственной личности бессмертие приемлемо лишь как всеобщее, универсальное бессмертие)

Для умерших возможно лишь "естественное", относительно "безличное" бессмертие в виде непрерывной (для самого субъекта) последовательности неконтролируемых и непредсказуемых воплощений души (метафизического "Я") в новые "телесные оболочки". Поскольку бессмертие "эмпирической" личности будет вероятно доступно лишь в отдаленном будущем, то такова же, по всей видимости, судьба и всех ныне живущих. Все мы умрем без надежды на "воскрешение" в будущем нашей эмпирической личности. Ввиду этого, а также ввиду этической сомнительности ценности приватного, "не всеобщего" бессмертия, следует более подробно проанализировать перспективы нашего посмертного существования в рамках "естественного", гарантированного всем нам самой природой бессмертия.

Здесь мы опять возвращаемся к вопросу о "качестве" наших возможных последующих жизней. Нужно заметить, что последовательные телесные воплощения конкретного "Я" могут быть разделены (с точки зрения "внешнего наблюдателя") огромными временными интервалами. В таком случае, посмертная судьба моего "Я" тесно связана с перспективами эволюции Вселенной в целом. Ответ на вопрос: будет ли моя жизнь после смерти лучше, разумнее, осмысленнее, чем сейчас, зависит от того, в каком "направлении" будет эволюционировать Вселенная. Если отдаленное будущее - это "царство добра и разума" - то я могу надеяться на лучшую долю. Если нет - то, соответственно, ничего хорошего меня, а также всех остальных, вероятно, не ожидает.

Здесь возникает вопрос - можно ли подходить к Вселенной с нашими человеческими критериями "добра" и "зла"? Не впадаем ли мы здесь в грех "антропоморфизации" Вселенной? Нужно, однако, принять во внимание, что определенной антропоморфизации Вселенной избежать невозможно. Человек просто не смог бы возникнуть в совершенно чуждой ему, недружественной Вселенной. Нужно помнить, что человек - это то же часть Вселенной и, следовательно, все, что есть в человеке, в его душе, автоматически содержится во Вселенной, допустимо с точки зрения первопринципов, лежащих в ее основе. Если, к примеру, человек владеет смыслом, то и Вселенная не чужда осмысленности. Если есть добро и зло для нас, то эти категории могут быть применимы и за пределами человеческого бытия, иначе добро и зло - не более чем субъективные иллюзии. Если бы в природе не существовало потенции осмысленности, целесообразности, различения добра и зла, то и в человеке никогда бы ничего подобного не возникло.

Человек, как нам представляется, бессилен оказать какое-либо существенное влияние на общее направление эволюции мироздания. Однако для оценки перспектив эволюции Вселенной сам факт существования человека имеет огромное значение. Существование человека указывает нам на потенциальную разумность Вселенной. Во Вселенной возможен разум - и он может проявляться, вероятно, в различных формах. Не исключено, что возможно такое воплощение разума, которое сделает его гораздо более могущественным и способным даже направлять пути эволюции мироздания в целом. И вполне ясно, куда направит этот "Мировой Ум" свои усилия - в направлении создания космического царства "добра и разума". По крайней мере, ясно, что разум - это единственная во Вселенной сила, которая может действовать целесообразно, в своих собственных интересах. Следовательно - если разум когда-либо получит доступ к "рычагам управления" Вселенной, он, безусловно, сделает все возможное, чтобы направить всеобщую эволюцию в "правильном направлении" - в направлении возрастания разумности и благости бытия для всех разумных существ.

Человек, точнее, его сознательный разум, с этой точки зрения - прообраз будущего "пробуждения Вселенной". Формальная универсальность нашего разума, невозможность исчерпать наше "Я" каким-либо конкретным содержанием, - все это делает наше "Я" подлинным "микрокосмом" - Вселенной в миниатюре. Причем в силу объективного, надындивидуального статуса нашего ума, этот "микрокосм" - это не просто универсальное "зеркало природы", отражающее мироздание в ее преображенной, самосознающей форме, но есть сама Вселенная как целое, "в подлиннике" присутствующая в составе нашего "Я". Именно здесь, в составе нашего "Я", в неразрывной связи с нашей индивидуальностью, Вселенная, вероятно, впервые осознает себя и предвосхищает свое будущее возможное преображение. С этой точки зрения подлинное значение человека - быть прообразом возможного "разумного будущего" всего мироздания. Человек своим существованием задает смысл и цель мировой эволюции - в этом видится подлинное значение и достоинство человека. (Отметим, что осмысленность самой человеческой жизни, с другой стороны, также определяется перспективой его бессмертия во Вселенной. Смысл жизни,  в конечном итоге, есть некое отношение нашей жизни как целого к остальному бытию, мыслимому как "Всеединство", есть определенное "место" нашего "Я" в системе "Всеединства". Если Вселенная не есть "Всеединство", т.е. такое целое, в котором все связано со всем, все "содержится" во всем, то нет и никакого смысла жизни. Но бытие Вселенной может существовать как "Всеединство" лишь в форме сверхвременного бытия. Если существует лишь "настоящее", "сейчас", но нет реально ни прошлого, ни будущего, то мир есть нечто внутренне несвязанное, и потому бессмысленное - никакие объективные смыслы чего-либо во Вселенной в этом случае не возможны. Сверхвременность же - залог бессмертия. Отсюда следует, что бессмертие души (хотя бы в потенциальной форме) и наличие смысла жизни - суть одно и то же).

Можно предположить, что Вселенная в целом пребывает в состоянии поиска своей адекватной (осмысленной, разумной) окончательной реализации - того состояния, которое бы своим достоинством оправдывало бы сам факт существования Вселенной и весь ход мирового процесса. Этот процесс поиска нельзя в полной мере рассматривать как "целесообразный", разумный поиск. Вселенский Разум может явиться во всей своей мощи лишь в последнем акте мировой эволюции. Но, возникнув однажды и осознав свое совершенство, этот Разум постарается удержать Вселенную в этом совершенном состоянии и, следовательно, попытается положить конец дальнейшей эволюции. Следовательно, не конец эволюции предопределяет "царство разума", а, напротив, "царство разума", раз возникнув, предопределит конец эволюции.

Конечно, никакой абсолютной гарантии установления "царства разума" во Вселенной не существует. Заметим, однако, что если Вселенная движется во времени к какой - то определенной конечной "точке", цели - то "финитное", окончательное ее состояние уже в силу своей финитности должно рассматриваться если и не как воплощение "разумного мироустройства", то, по крайней мере, как реализация Высшего Блага. Действительно, Благо - как говорил Аристотель - это то, к чему стремятся все. Не потому, однако, к нему стремятся, что оно Благо, а, напротив, оно Благо - поскольку к нему все стремятся. Следовательно, кульминация развития Вселенной, чем бы она ни была, - есть автоматически некая точка "всеобщего притяжения", "аттрактор" и, следовательно, уже в силу этого есть Высшее Благо. Поскольку развитие прекратилось - то финитное состояние следует рассматривать как состояние "чистой актуальности" - никакие потенции перехода в иное в этом состоянии невозможны. Субъективно такого рода состояния неизбежно должны переживаться как состояния предельного блаженства и удовлетворенности. Примерно такое же состояние возникает у человека в результате воздействия на его психику некоторых психотропных препаратов (например, диэтиламида лизергиновой кислоты) - при этом переживается чувство совершенства данного момента жизни, ощущение реализованности всех желаний. Этот эффект, как полагают, связан с тем, что препараты уничтожают совокупность личных предвосхищений и тем самым резко усиливают переживание актуального момента бытия. Этот момент воспринимается как кульминация, достигнутая наконец "вершина жизни".

Конечно, вполне можно допустить, что Вселенная будет развертывать во времени присущие ей потенции вечно. Тогда "Вечное блаженство" в окончательном, финитном состоянии мироздания недостижимо. В этом случае мы можем утешить себя лишь тем, что бесконечный во времени мировой процесс дает нам шанс прожить бесконечное число жизней и реализовать все потенции, изначально присутствующие в составе нашего "метафизического Я". Это, в конечном итоге, тоже не так уж и плохо.

Подводя итоги, мы констатируем, что идея "бессмертия души", "вечности Я" - это отнюдь не пустая фантазия. По большом счету следует признать, что у нас нет каких - либо убедительных аргументов в пользу "смертности души". Вера в бессмертие "Я" по крайней мере, столь же разумна, как и вера в смертность "Я", а по существу даже более разумна. Шансы нашего бессмертия весьма велики, хотя, конечно, и не абсолютны (хотя бы потому, что нет абсолютной гарантии новой, повторной актуализации нашего бессмертного "метафизического Я").

Последний вопрос, который нам осталось обсудить: каково значение приведенных нами аргументов в пользу бессмертия. Могут спросить: стоило ли вообще браться за эту тему, если мы все равно не получили в конце твердых гарантий бессмертия и, даже форма предполагаемого бессмертия до конца нам не ясна? Не разумнее ли просто дождаться собственной смерти и "на практике" узнать существует какая-либо "жизнь после смерти" или же нет? Не следует ли хранить благоразумное молчание о том, что явно лежит за пределами возможного опыта, ограниченного, очевидным образом, рамками нашей жизни и потому не имеющего никакого отношения к смерти?

Однако не известно сможем ли мы что-либо "познавать" после смерти. Поэтому желательно узнать как можно больше о смерти уже сейчас, при жизни. Ведь не исключено, что существуют возможности еще при жизни каким-то образом повлиять на нашу посмертную судьбу - в этом случае рассуждения о "жизни после смерти" - не пустая забава.

Могут возразить: что мы можем знать о смерти, пока не умерли? Здесь, однако, нужно учитывать, что граница между жизнью и смертью не столь однозначна, как это кажется на первый взгляд. Здесь можно вспомнить и исследования д - ра Моуди, который изучал отчеты людей, перенесших клиническую смерть, и тот общеизвестный факт, что глубокий обморок, кома или сон без сновидений - "братья - близнецы" смерти. Поэтому, "опыт смерти" мы вполне можем иметь и при жизни.

Вообще, не следует априори полагать границы человеческому познанию, говорить "не знаем, и не узнаем никогда". Если бы, например, удалось строго доказать реальность феномена "реинкарнации" и, более того, открыть метод систематического исследования "прошлых жизней" любого субъекта, то, очевидно, "иммортология" обрела бы сразу статус "нормальной науки". Заметим, что наука уже вплотную подошла к решению этого вопроса. Мы имеем в виду, прежде всего, проведенные на высоком научном уровне исследования фактов реинкарнации у детей предпринятые доктором психиатрии Яном Стивенсоном (15), а также его последователями.

Другой подход к изучению феномена реинкарнации - регрессивный гипноз - уже давно используется не только в исследовательских целях, но и в лечебной практике. В 1980 г. была создана международная ассоциация психиатров (APRT) в рамках которой проводится исследование и лечение больных методом регрессий в прошлые жизни. С результатами этих научных и клинических работ можно ознакомиться из периодического журнала, издаваемого ассоциацией - The Journal of Regression Therapy (см., также, обзор исследований в этой области Р. Моуди (6)).

В качестве альтернативы реинкарнации обычно рассматривают существование развоплощенной души в неком "потустороннем мире", который, как полагают спириты, состоит из нескольких слоев или планов (астральный, ментальный и т.д.). В пользу данной альтернативы приводятся сообщения, полученные с помощью медиумов от имени развоплощенных духов, которые сообщают о своем пребывании и жизни в различных планах потустороннего бытия (см. обзор (33)). Заметим, однако, что уже основоположник философии спиритизма А. Кардек полагал (на основе сообщений самих духов), что потусторонее бытие - лишь временное состояние души человека в промежутке между ее многочисленными инкарнациями на Земле или в других обитаемых мирах (34). Лишь высшие духи, по Кардеку, свободны от необходимости в перевоплощении. Но и само обитание в потустороннем мире не является полностью бестелесным. Развоплощенные духи обладают "тонким" телом (перисприт, астральное тело, ментальное тело и т.д.), соответствующим тому или иному слою загробного мира и, таким образом, можно говорить об инкарнации души в новое "тонкое" тело, как о разновидности реинкарнации.

Вместе с тем данные спиритизма представляются пока мало достоверными. Здесь нужно учитывать и многочисленные случаи шарлатанства (особенно в 19 веке - в период расцвета спиритизма), и подтвержденную опытом возможность сообщений от лица духов, исходящих на самом деле из подсознания медиума. Сообщения из потустороннего мира кажутся весьма противоречивыми, а часто они вообще ложны (когда касаются науки, событий в нашем мире и, в особенности, прогнозов на будущее). Эти сообщения, как правило, явно зависят от культурной принадлежности, уровня развития и убеждений самого медиума. Более объективные данные о "загробном" мире, как представляется, дают методы т.н. "инструментальной транскоммуникации" - запись голосов потустороннего мира (а также видеоизображений, полученных "с той стороны") с помощью различных технических средств (магнитофон, компьютер, видеокамера и т.п.) (см. обзор (35)). Эти "электронные голоса" - вполне реальное явление, но и эти "сообщения духов" весьма противоречивы, фрагментарны, не известен механизм, с помощью которого они проявляются в нашем мире. Таким образом, все эти явления требуют дальнейшего тщательного изучения.

Заметим, что любые фактические данные могут быть теоретически интерпретированы весьма различным образом. Так, любые случаи реинкарнации, генетической памяти и сообщения духов могут быть объяснены с помощью гипотезы о существовании особого "информационного поля" Земли, в котором записываются данные о каждом человеке и обо всех событиях, происходящих на Земле. (В оккультной литературе эти записи известны как "хроники Акаши". Реальность существования такого рода хроник подтверждается деятельностью известного американского медиума Э. Кейса (36)). Таким образом, философские аргументы в пользу бессмертия души представляются нам пока более надежными и убедительными.

Не лишены оснований и рассуждения о будущем Вселенной и месте разума во Вселенной. Физики уже сейчас свободно рассуждают об отдаленном прошлом и будущем Вселенной. Если бы, кроме того, удалось создать то, что Г. Фехнер называл "внутренней психофизикой", т.е. создать науку, которая бы систематически трактовала связь психических и физических явлений, то обрели бы гораздо большую определенность и убедительность и рассуждения о возможности установления Вселенского "царства добра и разума".

Так же, как ограниченность во времени "настоящим" не мешает нам исследовать прошлое и предвидеть будущее, ограниченность жизнью не может помешать нам исследовать явление смерти и изучать возможности новой жизни после смерти. Для решения этой задачи, однако, необходимо предварительно разрешить загадку человеческого "Я", понять природу сознания, решить психофизическую проблему. Зная природу "Я" и его отношение к материальному миру можно будет с уверенностью говорить о перспективах существования данного "Я".

1. Корчмарюк Я.И. "Сеттлеретика" - новая междисциплинарная наука о "переселении" личности? (http://www.transhumanism-russia.ru/content/view/130/48/)

2. Лем С. Сумма технологии. М., 1996.

3. Винер Н. Кибернетика и общество. М., 1958.

4. Дубровский Д.И. Информация, сознание, мозг. М., 1980.

5. Шредингер Э. Современное состояние квантовой механики // Успехи химии. 5. 390. 1936.

6. Моуди Р. Жизнь до жизни. Исследование регрессий в прошлые жизни. Киев 1994.

7. Иванов Е.М. Материя и субъективность. Саратов, 1998

8. Брагина Н.И., Доброхотова Т.А. Функциональные асимметрии человека. М.,1988.

9. Бергсон А. Материя и память // Сочинения, т.1. М., 1992.

10. Penfield W., Perot P. The Brains Record of Audial and Visual Experience // Brain.1963. Vol.83.P.595-601.

11. Роуз С. Устройство памяти: от молекул к сознанию. М., 1995.

12. Балонов Л.Я., Деглин В.Л. Слух и речь доминантного и недоминантного полушария. Л., 1976.

13. ДюПрель К.  Философия мистики. М., 1995.

14. Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания // Собрание сочинений. Т.1. М.,1992.

15. Stevenson I. Cases of the Reincarnation Type. v.1 - 3, 1975, 1977, 1980. University Press of Virginia ; Stevenson I. American children who claim to remember previes lives. J. of Nervous and Mental Diseases, 1983, v.171; Stevenson I. Reincarnation and Biology: A Contribution to the Etiology of Birthmarks and Birth Defects 2 volumes. Praeger Publishers. Westport , Conn. 1997.

16. Иванов Е.М. Онтология субъективного. 2003.

17. Пенроуз Р. Тени разума. Москва - Ижевск, 2003.

18. Lucas J.R. Mind, Machines, and Godel // Philosophy, 1961, 36, pp. 112-127.

19. Иванов Е.М. Квантовый компьютер как модель сознания // Topos noetos, 1, 1999.

20. Шопенгауэр А. Избранные произведения. М., 1992.

21. Иванов Е.М. Я и Абсолют. О перспективах решения психофизической проблемы. Саратов, 2003.

22. Дорфман В.Д., Иванов Л.В. ЭВМ и ее элементы. Развитие и оптимизация. М., 1988.

23. Иваницкий А.М., Стрелец В.Б., Корсаков И.Л. Информационные процессы мозга и психическая деятельность. М.,1984.

24. Penfield W., Perot P. The Brains Record of Audial and Visual Experience // Brain. 1963. Vol. 83. P. 595—601.

25. Балонов Л.Я., Деглин В.Л. Слух и речь доминантного и недоминантного полушария. Л., 1976.

26. Моуди Р. Жизнь после смерти. Машинописный перевод. Изд. Стекпоул США, 1976. и Гроф С. Путешествие в поисках себя. М., 1994.

27. Роуз С. Устройство памяти: от молекул к сознанию. М., 1995.

28. Бергсон А. Материя и память // Собрание сочинений. Т.1., 1992.

29. Evidence of 'life after death'. BBC News. Monday, 23 October, 2000.

30. Near-death experience in survivors of cardiac arrest: a prospective study in the Netherlands van Lommel P, van Wees R, Meyers V, Elfferich The Lancet - Vol. 358, Issue 9298, 15 December 2. Pages 2039-2045.

31. Дубровский Д.И. Психические явления и мозг. М., 1971.

32. Серл Дж. Разум мозга - компьютерная программа?// В мире науки. 1990. №3. С.7-13.

33. Запорожец В.М. Контуры мироздания. М., 1994.

34. Кардек А. т.1 - Книга духов. М.1993, т.2 - Книга медиумов. М.1993.

35. Шефер Х. Мост между мирами. СПб, 2005.

36. Тодесчи К. Дж. Эдгар Кейс и Хроники Акаши. М. 1998.